По поводу статьи «Пустующая Россия»
Впечатляющая статья Ксении Ермишиной «Пустующая Россия» (РИ, 6.9.2025) стоит того, чтобы её обсудить, даже более, требует этого. Главное в ней – горькие констатации, относящиеся к психологическому состоянию русского народа, в его нынешнем состоянии. Говорить об этом вообще-то довольно рискованно, особенно теперь, после всех пертурбаций века минувшего; но говорить надо и хвала автору, которая на это отважилась.
Что изменилось в характере русского народа сравнительно с традиционным представлением о нём? На взгляд автора, это в первую очередь чувство справедливости. Не совсем ясно, считает ли Ксения Ермишина, что утрачено оно только верхними стратами (если иметь в виду под верхними стратами possidentes, «обладающих»), но о них это можно сказать, вероятно, с большой долей уверенности; Ермишина заходит так далеко, что утверждает: «новый класс собственников» – уже не русские, это особый народ внутри «старого» русского народа. Стыд за неправедное богатство стал как будто анахронизмом.
Апологеты «Великой Октябрьской», оцените её последствия в «большом времени»! Революция материализовалась из чувства справедливости, которое было тогда растворено в обществе, и не только в низших стратах, но и в высших, и это было хорошо до тех пор, пока оно не «вышло из себя» и не привело к тем катастрофическим последствиям, к которым привело. И в конечном счёте – к возврату несправедливости, которую мы наблюдаем в последние десятилетия. Ты этого хотел, как тебя, Жорж Данден?
Другая причина порчи русского характера – массовый уход сельского населения в города. Это, пожалуй, мировая невзгода. Но в России она протекает в особо тяжёлой форме. Гигантские пространства лишились присутствия человека, когда-то здесь вековавшего. С шестидесятых годов прошлого века мы слышим очень понятный «плач» писателей-«деревенщиков», которые сами были выходцами из села и болезненно переживали его распад. Лишь со временем приходит осознание того факта, что село оставалось вместилищем (с тайником!) целого ряда первоначал, лежащих в основе национальной идентичности, и потому распад его – наша общая беда.
Поглощая сельское население, город делает людей другими – менее самостоятельными, более зависимыми от государства. Ницше нарёк государство «холодным чудовищем». В русской традиции государство, этакий Дубыня-великан чаще всего – защитник и попечитель, но и Дубыня холоден, а времена не слишком отдалённые показали, насколько он бывает и жесток. Но и прошлом в «низинах» народного тела сохранялось тепло, накопленное за столетия православного царства. Это было тепло межчеловеческих отношений – его не следует переоценивать, но и недооценивать нельзя тоже. Сохранялось ещё взаимное доверие и доброжелательство. Сохранялись хотя бы остатки былой «расширенной» семейственности (Ермишина напоминает, что семья – это не только мать с отцом, но и кровники различных степеней родства). Все эти качества мало-помалу рассеиваются – в городах до почти полного исчезновения. Это означает, что рыхлым становится народное тело.
«Пустая Россия, – пишет Ермишина, – вся сжалась в города, со страхом и трепетом спряталась в многоэтажках».
Хорошо знакомая с провинцией, Ермишина подмечает и кое-что, что должно греть душу. Существует «малое стадо», которое наполняет православные храмы, где молитвы о даровании победы слушают коленопреклонённо, чего в столицах как будто не бывает. Войну воспринимают, «как свою, кровную и страшную». Но в общей картине неблагополучия это лишь отрадный уголок.
Не следует торопиться думать, что это неблагополучие может существенно сказаться на наших военных успехах. Дело в том, что противники ещё менее благополучны психологически. Нашим воинам придают силу некоторые исторические инерции. И мы должны победить не просто потому, что мы этого желаем или потому, что наше дело правое, но и потому, что этого требует, по моему ощущению, общий ход истории.
Но как побороть внутреннее неблагополучие?
Ермишина пишет, что надо «начать всё сначала». Это безусловно так, но с чего именно? Перепроговорка «Сказали А, а Б не проходили» не может служить отговоркой, где-то когда-то отдалённо подобное проходили. Я, например, нахожу «спасительное слово» в истории народа, географически от нас далёкого, но в чём-то существенном близкого (так полагал и Достоевский). Это слово – Р е к о н к и с т а. В принятом сегодня понимании его впервые выговорил в VIII веке король Астурии (узкой горной полосы, прижатой к океану) Пелайо, «благородный гот», как его называет «Поэма о Сиде». Король призвал рыцарей и народ к борьбе «За веру и землю» («Por la fe y la tierra») – к обратному завоеванию полуострова, захваченного маврами. Эта ставшая знаменитой война, ведомая именем Сантьяго (св. Иакова) продолжалась семь с половиной веков (!) и закончилась, как известно, полной победой.
Об этой войне вспомнили поэты, назвавшие отвоевание русскоязычных земель на Украине Русской Реконкистой. Но как ни важна эта война, ещё более масштабная и рассчитанная на долгую задача – обратное завоевание земель, формально остающихся в границах РФ, но захваченных духами пустоты, врагом не менее опасным, чем мавры; впору назвать её Большой Реконкистой. Как и в случае с нашими далёкими «предшественниками», задача двуединая – сражаться «За веру и землю»; две её части должны помогать друг другу.
В советские годы многое было сделано, чтобы подготовить разрушение деревни, но тогда хотя бы пытались освоить главный, так сказать, заповедник пустоты – гигантскую Сибирь. В лучшем фильме на эту тему «Сказание о земле сибирской» Ивана Пырьева (1948) неплохо передан пафос освоения почти ещё девственного материка (после фильм был отнесён к числу «лакировочных», но Пырьев не лакировал действительность, он её сочинял и сочинил не так уж плохо и, быть может, не без некоторой пользы для зрителя). Но вот нескладица: поэтический восторг, который вызывает у героя фильма, композитора, видение будущего Сибири, заземлён на строительстве заводов с дымящимися трубами, электростанций и т.п. Я уж не говорю о теневой, мягко сказать, стороне жизни в тогдашней Сибири, которая в фильм не попала и не могла попасть.
Таков один из парадоксов бытия: всецелая сосредоточенность на материальных вопросах ведёт к преждевременной «непрухе» в этих самых вопросах, тогда как обращение к вневременному и надмирному может как раз способствовать успехам в земных делах. В истории тому немало примеров и стоит прибавить к ним ещё один.
Чтобы впредь невозможно было сказать о России словами Петра Вяземского: «Велика Федора, да дура».
Редакционный комментарий
Мы рады приветствовать обмен мнениями между нашими авторами, если он носит взаимоуважительный и конструктивный характер. Статья Ксении Ермишиной «Пустующая Россия» вызвало много откликов, и мы публикуем один из них, философа Юрия Каграманова, в качестве своего рода «письма в редакцию» – жанр, к сожалению практически забытый прессой XXI века.
Обсуждение
Об авторе: Юрий Каграманов
Пишите нам свое мнение о прочитанном материале. Во избежание конфликтов offtopic все сообщения от читателей проходят обязательную премодерацию. Наиболее интересные и продвигающие комментарии будут опубликованы здесь. Приветствуется аргументированная критика. Сообщения: «Дурак!» – «Сам дурак!» к публикации не допускаются.
Без модерации вы можете комментировать в нашем Телеграм-канале, а также в сообществе Русская Истина в ВК. Добро пожаловать!
Также Вы можете присылать нам свое развернутое мнение в виде статьи или поста в блоге.
Чувствуете в себе силы, мысль бьет ключом? Становитесь нашим автором!
